Русская фантастика 2013_[сборник] - Василий Головачев

Вот его эсэмэс. Вот ответ на него.

Вроде все нормально.

Но не совсем.

Mareeta — его креатура. Часть его пантеона.

Он сам себя пригласил на концерт. Сам с собой договорился. Сам себя ждет.

И совершенно не помнит, когда делал все это.

6

В нашем мире очень легко потеряться. Мы, пантеонисты, сами прикладываем к этому руку. Интересно, сколько личностей окружает нас?

Это очень интересно — придумать другую жизнь, так, чтобы никто не догадался. Хотя догадываются, конечно. RSS-запросы по интересам, двойной смарт-перевод, чтобы не было копипасты, деньги за отри-совку фотографий.

Другие ведь действительно пишут эти источники. Вот и возникает вопрос: кто живее? Те, кого мы выписали, или мы, «демиурги», растратившие себя на креатуры?

Существуем ли мы?

Написал max_aon в 02:15, 5 июля.

Комментарии закрыты.

Макс когда-то настроил политику аудита — боялся, что кто-то с его компа будет ходить в сеть и гадить от его имени. Снаружи так никто и не прорвался.

Он прекрасно справился сам.

Макс проверяет логи. Креатуры активно ходят в гости, комментируют, ссорятся, мирятся. Приглашают на свидание. Обещают кому-то набить морду и сетуют, что обидчик не явился на встречу. Зарабатывают деньги и тратят их.

Часть постов Макс помнит. Большую часть — нет.

Ай-пи адреса у всех разные — личности проработаны с любовью к деталям. Но список прокси-серверов висит на рабочем столе.

Реальность становится зыбкой и эфемерной. Вот квартира, вот компьютер, вот окно. Вот монитор, в котором тоже есть квартира, окно и еще один мир. И в нем еще один.

Макс смотрит на походный рюкзак, купленный пару лет назад. На портмоне с карточками. Деньги у него есть.

На чем стоит мир?

Он отключает смарт. Чаще всего твиты уходят именно с него. Фальшивые птички.

В темном мониторе отражение.

На него смотрит Танк — суровый парень из Сибири, каждое сообщение заканчивающий дурацким смехом.

На него смотрит ГлАмуРРная012 — прыщавая девчонка из глубинки, мечтающая стать звездой веб-шоу.

На него смотрит Силверблейд — профи компьютерных ролевок.

На него смотрит Марита — начинающий психолог и роковая любительница рока.

Быть может, есть и другие, о которых он даже не догадывается.

Макс не видит себя.

7

Эй, ребята, а кто Макса видел? Давно уж ничего не писал, не скайпается, даже не чирикает? Может, случилось чего? В больницу попал, например… Кто что знает? Кто его вообще последний раз ирл видел?

Написала mareeta в 14:40, 11 августа.

В больнице сейчас есть вай-фай, — сказал Андрей Березовчук.

А если он в коме? — сказала Lynn Taylor.

Набрал его — телефон вне зоны, — сказал Mazza-ratti.

Хиккует наш Макс. Или в Гоа укатил. Сейчас многие так делают, — сказал Нико.

Терпи, Макс. Удачи тебе, — сказала Шейла.

Шейла выключает комп.

Мария Гинзбург

УБАЮКАТЬ НОЖ

Просыпаюсь — печенка екает,

Лунный свет изо всех щелей.

Это кто там по крышам грохает,

Кто пылит веерами ушей?

Чую запах дерьма и древности,

Теплой шерсти и молока,

Брешут карты земной поверхности,

Нет доверия им пока.

Серых призраков бивни белые,

Над ночною землей парят

В небесах ничегонеделания

И зрачками штормов глядят

Прямо в душу. О древнем племени

Не дает позабыть азарт.

Жизнь полнее в прошедшем времени,

Карты лучше с изнанки карт.

Стивен Кинг. Храм из костей[1]

ПРОЛОГ

Ребятишки — класс второй, наверное — столпились вокруг статуи слона, прикрытой чуть светящимся колпаком силового поля. Разноцветный пластик фигуры потрескался и потемнел от времени, края хобота-горки облупились. Детишек наверняка привезли на экскурсию из какого-нибудь приморского летнего пансионата.

— До падения метеорита здесь, на побережье, стояли курорты и базы отдыха, — рассказывала экскурсовод, приятная девушка года на два старше меня. Волосы ее были стянуты в длинный хвост, черная челка падала на нос, закрывая пол-лица. Музейная голубая униформа ладно сидела на ее крепкой фигурке. — За время Бесконечной зимы произошло общее падение нравов и культуры, многие знания были утеряны. Когда наши предки снова вернулись сюда, они приняли фигуры, обнаруженные ими в парке аттракционов и уцелевшие во время пожаров, землетрясений и цунами, за статуи богов. Особое впечатление на них произвела прямая двадцатиметровая водная горка в виде слона и тридцатиметровая спиралевидная в виде змея…

Я подмигнул ей. Но девушка не заметила — была слишком занята. Я обошел малышей и двинулся в следующий зал. Там находились изображения богов, которых вельче сделали уже самостоятельно — из камня, глины, бивней нарвалов и моржей. Здесь стояла и моя любимая фигура. Я всегда, когда приезжал на каникулы к отцу, первым делом заглядывал в музей и навещал этого слоноголового воина, вырезанного из бивня огромного моржа.

Кервин знал об этом.

— Ты же пойдешь в музей? — сказал он, когда звонил мне вчера. — Загляни в кафе, поболтаем.

— О чем? — спросил я.

— Один человек хочет с тобой познакомиться. Мы тут команду собираем… В общем, приходи к одиннадцати!

Он отключился. Я не собирался вступать ни в какую команду. Тем летом я окончил колледж и приехал к отцу, чтобы устроиться на работу в генетическую лабораторию при рыбоводческом хозяйстве. Не могу сказать, чтобы мне легко это далось. Мать была категорически против. Но я так решил еще год назад, и ей так и не удалось переубедить меня, хотя все это время она ездила мне по ушам, какую замечательную карьеру я бы мог сделать в кино.

— У тебя есть Мелисанда, — отвечал я обычно.

— Она еще маленькая! — стандартно возражала мама. — А у тебя такая фактура, Авене!

У меня светлые волосы, темные глаза и брови. Как и многие ребята, я занимался телостроительством, но без фанатизма. Однако тренировки и спелеотуризм, которым я увлекся лет с двенадцати, не прошли даром.

— О да. Всю жизнь играть злодеев, маньяков и странных ученых, — кивал я. — Отстань, мама. Я не буду торговать своим телом.

— Но продавать себя все равно придется!

— Да, — соглашался я. — У меня еще и мозги есть.

Класса до четвертого в школе я откровенно скучал — пока не началась генетика. Тут я оказался лучшим, как на лабораторных, так и на теоретических занятиях. Мне нравилось лепить всяких зверюшек. Классный наставник посоветовал мне после шестого класса идти в биотехнический колледж. Я так и сделал. Рыбоводческое хозяйство «Медуза» заказало мне соггота, который и стал моей дипломной работой. «Медуза» купила патент на моего соггота, а меня пригласили на работу, пока в качестве младшего лаборанта.

Четырехметровая статуя стояла в середине сводчатого зала. Она изображала воина в набедренной повязке и пластинчатом доспехе. На голове у него был шлем, весьма смахивающий на современный противогаз, обильно увешанный трубочками и пружинками, а вместо дыхательной трубки был ребристый ствол пулемета. На выпуклых кругах глаз чернели глубоко вырезанные кресты. По обеим сторонам хобота-пулемета находились бивни. Когда-то их выкрасили в красный цвет. И эта краска, хотя со временем потемнела до буро-алого, не облупилась. Разумеется, девочка с хвостиком, бодро тараторившая в соседнем зале, описала бы его иначе. Зооморфизм, тотемизм, анимализм… Но я всегда видел его именно так. Для того чтобы увидеть воина целиком, надо было подняться на галерею, опоясывавшую зал на уровне первого этажа, что я и сделал. Я оперся на перила.

— Привет, — сказал я ему.

Он, как всегда, промолчал. Лишь поблескивала темная краска на бивнях. Кто-то хлопнул меня по плечу. Я обернулся и увидел Кервина. Тут я вспомнил, что вход в кафе находится метрах в пятидесяти отсюда, между ларьком сувениров и выставкой образцов магматических пород. В первый момент я не узнал парня, с которым в детстве собирал ракушки на берегу, нырял с прибрежных скал и играл в прятки на Кладбище Морских Тварей. Кервин всегда был худеньким парнишкой, едва достававшим мне до плеча. В драках его сшибали с ног первым. А теперь передо мной стоял здоровяк, живая груда бугрящихся мышц. Из-за малого роста Кервин казался квадратным, как борцы вельче на старинных фресках. Кервин явно посвятил последний год телостроительству.

— Пойдем, — сказал он. — Нас уже ждут.

— Даже боюсь теперь сказать тебе «нет», — ответил я.

Кервин расплылся в довольной улыбке, когда мы проходили мимо ярко подсвеченной витрины сувенирного ларька — зажигалки в виде мужчин с огромными фаллосами, тарелочки с аутентичным узором, маски с перьями, бронзовые змеи, амулеты в виде клыков с резьбой. Я с надеждой осведомился: